К 80-летию Победы мы завершаем публикацию уникальных архивных материалов – отрывков из фронтовых записей за 1945 год Владимира Ивановича Дмитриева, генерал-полковника технических войск, начальника Центрального управления военных сообщений (ЦУВС). Завершающий материал цикла посвящён благородному труду железнодорожников по эвакуации раненых и больных.
Берлинская операция закончилась 2 мая 1945 года взятием столицы Германии. До Победы оставалась всего одна неделя, но нагрузка на железные дороги и ЦУВС не снижалась. Эвакуационные мероприятия осуществлялись под руководством Владимира Дмитриева.
фото: архив/ИД «Гудок»
на фото: Владимир Иванович Дмитриев,
генерал-полковник технических войск. В 1945 году
начальник Центрального управления военных
сообщений Министерства обороны СССР
Некоторые трудности он предвидел: «Несмотря на высочайшую степень подготовки к операции советских железнодорожников, управление рассчитывало, что у нас ещё будут сложные для решения текущие задачи. Во-первых, по мере продвижения к Берлину будет сужаться ширина фронта, что неизбежно приведёт к появлению новых транспортных пробок, как бы мы ни пытались их избежать. Во-вторых, все железнодорожные линии будут перегружены, что создаст риск аварий и других чрезвычайных происшествий, так что мы должны как можно быстрее откликаться на срочно необходимый ремонт. В-третьих, сразу же после падения гитлеровской твердыни надо будет эвакуировать раненых, а возможно, и мирное население...» В Берлине было множество разрушений, сильно пострадали десятки километров железнодорожных путей: часть была завалена, часть взорвана, но в любом случае непригодна к использованию. Масштабы эвакуации требовали участия прежде всего поездов. Ремонтные работы требовали времени, и Дмитриев призвал сосредоточить все свободные силы на расчистке пригородных путей. «Моя идея была нехитрой. Я подсчитал, что если мы и так не успеваем справиться с завалами, то не надо двигаться дальше, а лучше ограничиться теми участками, где работа уже началась. Следом пришло и другое простое решение: удлинить эвакуационные эшелоны. Дело в том, что перед началом Берлинской операции мы сокращали число вагонов в поездах, чтобы повысить их скорость и оборачиваемость. Теперь же необходимость в этом отпала и можно было собирать эшелоны почти любой длины, ограниченные разве что рабочими локомотивами в нашем распоряжении. Хотя, конечно, и они не должны были застаиваться, а как можно быстрее доставлять раненых солдат в тыловые госпитали».
По оценкам Дмитриева, раненых было более чем 300 тыс. «Уже во время самой операции я распорядился отдать все свободные железнодорожные мощности для санитарно-эвакуационных поездов. Для них были созданы несколько станций за линией фронта – раненых бойцов отвозили туда как можно быстрее и там же оказывали всю необходимую помощь, пока другие эшелоны продолжали движение дальше в тыл. Таким образом нам удалось организовать бесперебойную помощь раненым. Советские железнодорожники сделали всё от них зависящее, чтобы не допустить жертв среди солдат из-за промедления транспорта».
Николай Молчанов, комиссар 29-й железнодорожной бригады, вспоминал о труде на сортировочных станциях: «Каждый день нам доставляли раненых, которых надо было отправить в тыл. До нас они проходили через лазарет или полевой госпиталь, а попадание в поезд означало, что они в ближайшее время отправятся на Родину, но только после того, как будет отрегулировано движение... Странное, наверное, у них было чувство: обидно быть раненым совсем незадолго до победы, но это помогало быстрее вернуться домой. Мы не дожидались, пока госпитальный вагон будет весь занят ранеными, отправляли его в тыл наполовину пустым. Через несколько дней повторялось то же самое. Так нам удавалось избежать скопления и простоя поездов».
Дмитриев приводит данные, согласно которым главный этап эвакуации раненых был завершён уже к 6 мая. После разгрузки пробок и проведения эвакуации уже в самом Берлине были развёрнуты железнодорожные госпитали, а сотни других поездов обеспечивали непрерывный подвоз продовольствия, причём питание раздавалось и простым берлинцам, которые фактически голодали.
Из областей, недавно освобождённых Красной армией, стали поступать донесения о вспышках опасных болезней, в том числе и тифа. Кроме того, часть населения, находившегося под оккупацией, была физически истощена и с трудом могла работать. Дмитриев принял решение настоять на внутреннем перемещении лиц в освобождённых от оккупации районах. Вот как он писал об этом: «Ко мне на стол ложились данные о стремительно растущем числе болезней. После нескольких совещаний я под свою ответственность предложил рискованный план: воспользоваться свободными поездами, чтобы перевезти как можно больше людей в соседние районы. Мы постарались устроить перемещение таким образом, чтобы люди оказывались не так далеко от дома, но в местности, где им по крайней мере было бы обеспечено усиленное питание».
Думается, что эта картина будет неполной без одной из последних записей Дмитриева, сделанных в Берлине: «Был окончен боевой труд, беспримерный в мировой истории. Была одержана победа в самой страшной и тяжёлой войне... Первые дни после 2 мая над Берлином были ещё слышны выстрелы и взрывы, хотя сам город лежал в развалинах и жизнь в нём едва теплилась. Однако я хорошо помню несколько минут полной тишины – поздним вечером или же ранним утром, когда стало ясно, что войне конец. 6 мая я собрал личный состав управления и выразил всем благодарность за образцовую и героическую работу. Не верилось, что война остаётся позади, с каждым днём уходит всё дальше. Мной овладела чудовищная усталость, которая не давала даже как следует выспаться... Со временем пришло чёткое понимание, что на войне я – как, наверное, и все мои товарищи – оставил что-то важное. Мы сражались за то, чтобы эта война была последней».
Владимир Максаков
на центральном фото: Погрузка раненых в санитарный эшелон для отправки в тыловой госпиталь, Берлин
Читать следующий материал